Читаем без скачивания По тайному следу. Кладоискательские истории - Александр Косарев

У отца Михаила была большая семья – жена Анастасия Ивановна и пятеро детей: Неонилла, Стефан, Анна, Вера, Серафима. Все дети получили хорошее образование. Вера и Анна стали преподавать в церковно-приходской школе. Семья Жеглинских жила обычной сельской жизнью. Их быт мало чем отличался от быта односельчан.

Обратимся теперь к воспоминаниям сторожила села – С. Г. Новикова: «Дом семьи Жеглинских находился на церковной горке, жили небогато, содержали скот, огород, имели предметы земледелия и скотоводства…». А вот дубосищенские церкви Новиков вспоминает примерно так: «Церкви были красивы в своём оформлении. Вверху под куполом были изображены в полный рост святые и ангелы. Высота купола – метров 15. Окна были застеклены разноцветными стеклышками».

С установлением Советской власти в селах закрываются храмы, усиливают давление и репрессии против духовенства. Священники в свою очередь стараются помешать закрытию церквей, снятию колоколов и крестов с куполов. Отца Михаила довольно быстро обвинили в том, что он выступил против изъятия церковных ценностей. В 1922 году он был арестован и заключен на три года в Смоленском изоляторе. Невеликое имущество семьи Жеглинских было конфисковано. Из заключения отец Михаил вернулся не совсем здоровым. Есть сведения о том, что до 1928 года он жил в доме на Соборном дворе в городе Смоленске и даже служил в главном Соборе. Однако точных подтверждений тому не сохранилось.

В 1930 году против М. С. Жеглинского были выдвинуты новые обвинения, как руководителе антисоветской группы. Вот выдержки из обвинительно заключения: «Вели систематическую агитацию среди крестьян села Дубосище и окружающих деревень, для чего созывали подпольные собрания, на которых обсуждали вопросы борьбы с проводимыми советской властью мероприятиями. Как то: хлебозаготовки, колхозное строительство. 7 января, в День Рождества, используя религиозные предрассудки…, вызвали массовое выступление верующих и направили недовольство крестьян на представителей власти».

В процессе суда 6 человек, включая М. С. Жеглинского, были приговорены к 10 годам лишения свободы, а двое – к 5 годам. Осужденные были заключены под стражу с 9 февраля 1930 года». Фактически же весьма пожилого человека приговорили к смертной казни. Состояние здоровья при аресте отца Михаила было слабым, врачом он был признан нетрудоспособным. У 65-летнего М. С. Жеглинского был миокардит, артериосклероз…

В «Книге памяти Смоленской области» значится: «Жеглинский Михаил Стефанович – родился в 1865 г.; русский; б/п; с. Дубосище, священник. Арестован 11 февраля 1930 г. Глинковским РО ОГПУ. Приговорен: тройка ПП ОГПУ Западной обл. 30 марта 1930 г., обв.: 58—10, 59—2. Приговор: 10 лет концлагерей Реабилитирован 20 июня 1989 г. Прокуратура Смоленской обл.»

Не менее печальна дальнейшая судьба самих дубосищенских храмов. В 30-е годы прошлого века они были закрыты, разграблены. Стены двух опустевших храмов стояли до 1941 года. Немцы, оккупировавшие село, храмы взорвали, а кирпич использовали для улучшения дорог. В 1960-х годах остатки кирпича разносились жителями по домам на хозяйственные нужды…

В общем, тайна начинала потихонечку раскрываться. Выходило так, что именно Жеглинский, как бывший настоятель храма Благовещения Божьей матери вполне и очень даже мог быть причастен к исчезновению церковных раритетов! Причём действовал он явно не в одиночку, а в составе целой (как тогда выражались) антисоветской группы. То-то он был осуждён не один и сразу на десять лет! Да, конечно восемь человек, крепко верующих и точно не любящих большевиков за их антихристианскую политику, были вполне способны не только подготовить потайное хранилище, но и при необходимости оперативно переместить в него ценности, собиравшиеся на протяжении более двухсот лет!

Я бы совершенно уверен, что это им удалось сделать. Но вот проблема. Все осуждённые, во всяком случае, те, кто был признан активным членом антисоветской группировки, получили слишком большие сроки, чтобы вернуться в родные края живыми и здоровыми. Не будем забывать и о том, что даже если кто-то из осужденных и смог возвратиться в родное Дубосище, то прибыл он туда точнёхонько к началу Второй Мировой войны, после завершения которой вряд ли кому было дело до некогда спрятанных ценностей. То есть по всем прикидкам получалось, что некогда устроенный православными активистами тайник так до сих пор и не обнаружен! Ведь у меня не было ни малейшего сомнения в том, что делали его на совесть, выбрав для этого крайне пустынную и непопулярную у местных жителей местность. Вариант сокрытия церковного имущества в чьём-либо подвале я даже не рассматривал. Село довольно многолюдное, много глаз, много ушей, кто-нибудь да что-то мог увидеть или услышать чисто случайно. Нет, нет, укрытие было сооружено достаточно далеко от Дубосище и подготовили его наверняка загодя. Ведь если не все, то многие понимали, в каком направлении развиваются события и осознавали, чем может кончиться дело.

И, конечно же, лучше всех это понимал сам М. С. Жеглинский, уже отсидевший за свои убеждения несколько лет в смоленском изоляторе. И показательно, что в село, где он некогда служил, священник возвращается именно в 1928 году, когда по всей стране была развёрнута самая настоящая компания по искоренению не только христианской веры как таковой, но и прежде всего её материальной основы. Двух лет ему и его единомышленникам как раз хватило бы на то, чтобы построить надёжный схрон, на случай непредвиденных обстоятельств и «сюрпризов» со стороны советской власти.

Итак, теперь я ничуть не сомневался в том, что в окрестностях Дубосище имеется весьма богатый (с исторической точки зрения) тайник и мне оставалось лишь отыскать его в непролазных чащобах смоленских лесов. Скажете – невозможно! Охотно согласился бы с вами, скажи вы мне подобное несколько месяцев назад. Но на тот момент в моём распоряжении был удивительный инструмент, позволяющий отыскать если не иголку в стоге сена, то уж подобный по массе объект – просто наверняка. Дело в том, что несколькими месяцами ранее я свёл знакомство с одним интересным человеком, который по географической карте, выпущенной после какого-либо события, мог отыскать материальные следы, оставшиеся от данного события. Зная только отправную точку – церковь в селе Дубосище, он мог сразу сказать, в каком направлении и как далеко были вывезены храмовые ценности.

Карт Смоленской области у меня под рукой было с избытком, и я без промедления отправился на встречу с моим удивительным информатором. Не прошло и получаса, как у меня на руках был лист формата А – 3, на котором было проставлено несколько крестиков, один из которых был жирно обведён фломастером. Я смотрел на карту и, честно говоря, не верил своим глазам. Всё было словно как по заказу. Сильно пересечённая болотистая местность, лишённая даже малейших намёков на присутствие поблизости хоть каких-то населённых пунктов. Угрюмая лесная чащоба, словно самой природой предназначенная для осуществления секретных миссий!

Но забраться в эту глухомань всё же было возможно, особенно если в твоём распоряжении имелись лошади, запряжённые в телеги. Дело было в том, что от дороги общего пользования, которая существовала и в те времена, перпендикулярно основной трассе отходила просёлочная дорога, которая была вполне чётко обозначена даже на карте 1924 года! И вот этот самый просёлок проходил буквально в «двух шагах» от того места, где и был организован наш тайник (вполне возможно, что не один). Так что надеюсь при первой же возможности приехать в Смоленскую область и непременно отыскать давно исчезнувшие ценности Благовещенской церкви. Тем более что среди них наверняка есть один крайне интересный и даже по-своему знаменитый предмет. Вот что удалось о нём узнать, отыскав интервью, данное Ольгой Владиславовной Кучевской, правнучки отца Михаила.

«Как одну из самых памятных страничек жизни вспоминает Ольга поездку в Новоспасское к отцу Николаю. Это он познакомил её с удивительным человеком, который первым рассказал Ольге Владиславовне о чудотворной дубосищенской иконе. Этот человек, к сожалению, Ольга запомнила только его имя – Иван, был знаком с одной монахиней, у которой был список с этой иконы. Но до сих пор люди вспоминают, что была в дубосищенском храме икона с необычным изображением Божьей Матери. На ней Божья Матерь была без младенца, облаченная в царские одежды и корону, на фоне леса, молящаяся на коленях, с прижатыми к груди руками. Все говорят о древности и необычности этой иконы».

Иными словами вполне возможно, что в лесном тайнике хранится крайне редкий образец русской иконописной школы 17-го, а может быть и 16-го века! Хотя, по словам моего информатора, перевозку ценных предметов, денежных средств и икон осуществили всего три человека на одной телеге, у меня не было сомнений в том, что даже такую скромную по массе захоронку удастся обнаружить. Ведь её местонахождение было чётко привязано к одной необычной особенности местного рельефа. Главное теперь – дождаться того времени, когда сойдут талые воды и можно отправляться на очередные поиски. Хотя, конечно же, шансы обнаружить крайне малоразмерный тайник крайне малы, поскольку вряд ли его объём превышает один кубометр. Но всё же попробуем…, а вдруг!